Алексей Соколов - Терпение дьявола [litres]

– Я. – Тюлень передал «винторез» Кузе и вытащил нож. – Лишь бы камней не было.

Сняв с плеча автомат, Шалый молча присоединился к ним.

Взрыхленную ножами почву загребали руками и прикладами, выбрасывая из медленно углубляющейся ямы. Примерно через полчаса, когда копатели порядком запыхались, а могила в результате их стараний углубилась сантиметров на тридцать, на место Тюленя встал Хмырь. Еще через несколько минут Варяга сменил Гнус. Выковыряв с помощью приклада несколько кирпичных обломков, он с неудовольствием отметил:

– До утра проканителимся.

– Так и говори, что надоело, – сказал Шалый, не отрываясь от работы. – Чиф, смени его.

– Ничего мне не надоело, – огрызнулся Гнус, продолжая копать. – Просто говорю, как есть. Татарин мне, считай, братом был.

– Как и всем нам.

В этот момент по забору что-то звякнуло. Почувствовав несильный удар по лодыжке, Сапсан недоуменно посветил вниз и увидел на земле саперную лопатку. Не успел он вскинуть автомат, как откуда-то сверху донесся приглушенный голос:

– Земля ему пухом, братцы.

Несколько стволов моментально взметнулись к небу, и свет налобных фонарей выхватил из темноты двух человек в камуфляжных костюмах, сидящих на широком карнизе, выступающем из стены под самой крышей здания. Лица незнакомцев скрывали черные балаклавы.

Увидев направленное оружие, один из них поспешно поднял руку с зажатой винтовкой и сказал:

– Свободу всем даром. А лопаткой вам удобней будет. Только вернуть не забудьте.

Наверное, легче встретить одного из Неспящих в бункере ученых, чем живого бойца «Воли» на территории «Приоритета». Война двух группировок, одна из которых объявила Зону достоянием всего человечества, а другая предпочла с этим очень сильно не согласиться, давно стала для сталкеров такой же обыденностью, какой были в Средние века Крестовые походы как бы хороших христианских рыцарей супротив как бы нехороших язычников. За несколько лет упорного и кровопролитного противостояния стороны ни на йоту не отступились от своих идеалов – «Приоритет» безуспешно искал способы Зону уничтожить или покорить, а «вольновцы» усиленно, но тоже без видимых подвижек старались ее понять. Видимо, теперь руководство «Воли» решило, что уход «приоритетовцев» с Черномаша станет хорошим поводом расширить свою территорию.

Сапсана, как любого необремененного идеологией бродягу-одиночку, мало волновали межклановые разборки. И «вольновцы», и «приоритетовцы» смотрят на сталкеров одинаково равнодушно. Правда, как выяснилось, «приоритетовцы» теперь свое мнение кардинально изменили. А «Воля», судя по только что прозвучавшему приветствию, осталась прежней. Уже неплохо.

– Слезайте, анархисты хреновы. – Шалый миролюбиво махнул «вольновцам» рукой. – Или вы там прячетесь от кого-то?

– Ага, от вас. Страшных диких сталкеров с Рубежа, – сказал один из «вольновцев».

Он с обезьяньей ловкостью сиганул на ржавую лестницу, торчащую из стены в метре от карниза, и спустился по ней вниз. Его товарищ спустился следом.

Подойдя к сталкерам, первый «вольновец» продемонстрировал, видимо на всякий случай, шеврон с зеленой головой волка и участливо спросил:

– Кого хороните?

– Друга хорошего, – ответил Гнус, расторопно орудуя саперной лопаткой. – Татарином звали.

– Соболезнуем, братцы. – «Вольновец» снял балаклаву, под которой обнаружился такой же наголо бритый череп, как у Шалого. – Зона съела или помог кто?

– Военные постарались, уроды, – сказал бригадир, уступая место у могилы Кузе. – В бар шли, да вот не срослось. А вы как здесь оказались? Прослышали, что «Приоритет» ушел, и решили свои границы обновить?

– Любопытный ты, – сказал второй «вольновец», не снимая маску. – Как все сталкеры.

– Какой есть, – резко ответил Шалый. – А это проблема?

– Да нет никакой проблемы. – «Вольновец» пожал плечами и снял маску. – Узнаешь меня, Шалый?

Бригадир вгляделся в скуластое лицо с острым подбородком и натянуто улыбнулся:

– А ведь прав ты был, когда сказал, что в Зоне тесно. Как мама-анархия поживает? Много из папы-портвейна соков выпила?

– Да брось ты, – сказал «вольновец». – Знаешь ведь, что анархистами нас только долдоны-«приоритетовцы» называют. Хоть ты не уподобляйся. Значит, Татарина хороните? Жаль мужика.

– Хороший был сталкер. Два года с ним бок о бок… – Шалый посмотрел на лежащее у забора тело Татарина, вздохнул и немного помолчал. Потом снова обратился к «вольновцу»: – И все-таки, Фаза, возвращаясь к вопросу.

– Вопрос понятен. Отвечаю. Когда «приоритетовцы» «Изотоп» без охраны оставили, Портос пытался ваших на самооборону подтянуть. Но сталкер, как ты знаешь, животное не очень стайное. Это у тебя команда сплоченная, воробьи стреляные. А тут каждый начал в начальники рваться. И понеслась она по кочкам – ругань, драки, кого-то чуть не подстрелили даже. В общем, Портос на этот беспредел где-то с неделю посмотрел, потом плюнул и решил, что с ансамблем народной самодеятельности надо завязывать. Обратился к нам.

– А вы?

– А что мы? Он дядька ушлый, но и мы себе цену знаем. Две недели торговались, пока давеча стая лжесобак чуть не в сам бар залезла. Вот тогда он как шелковый стал. Вызвал сегодня к девяти часам за авансом, чтоб уже с завтрашнего дня наш пост сюда поставить. Мы с Валетом пришли, а здесь такая петрушка. Ни людей, ни зверей, ни денег.

– То есть вы тоже не знаете, что здесь случилось? – Шалый потер подбородок. – Жаль, я думал, хоть вы сможете прояснить ситуацию.

– Да где там, – ответил Фаза. – Мы хотели обратно на Пустые склады вернуться, но потом решили утра дождаться. А чтоб не каждая сволочь достала, на верхотуру забрались. Сыро, зато спокойно.

Слушая этот разговор, Сапсан сначала удивился непринужденности, с которой он протекал. Но, увидев, что остальные жильцы ни капельки не удивлены, махнул на это рукой. Все-таки не его это дело, кто и с кем дружит. Или, если точнее, контактирует.

Видя, что Хмырь уже совсем запыхался, он подошел к нему, чтобы помочь с копанием. Но тот вежливо отстранил его в сторону.

– Каждый сам хоронит своих, – сказал он. – Обычай такой, понимаешь?

Сапсан кивнул. Жильцы, в отличие от бродяг, народ суеверный. Возможно, своими обрядами они как-то пытаются заполнить в душе то пространство, которое у других людей занято религией или атеизмом. Хотя атеизм вроде бы тоже религия. Просто одни верят, что Бог есть, а другие верят, что его нет. А жильцу во что верить? Разве что в Зону.

– Хватит, наверное, – сказал Варяг, оглядывая метровой глубины могилу. – Пора отправлять нашего магометанина в последний путь.